Введение

Начиная писать книгу о том, как индивидуальность и характер человека влияют на его молитвенную жизнь, я поставил перед собой три цели. Во-первых, мне хотелось помочь обыкновенным христианам, испытывающим ненужные трудности в своей молитвенной и духовной жизни. Многим верующим кажется, что их проблемы являются греховными, и часто они не понимают, что дело тут, скорее, в эмоциональной структуре их личности. Мне хочется, чтобы мои читатели думали о молитве, не испытывая при этом чувства вины, потому что для нас одно нередко бывает связано с другим. Молитва должна быть для нас не ещё одним тяжким бременем, а, скорее, самым настоящим удовольствием.
Во-вторых, мне хотелось помочь христианам развить полный потенциал их молитвенной жизни, не забывая при этом, какое влияние оказывают на неё темперамент и индивидуальность. Как они влияют на нашу молитву — и что нам с этим делать? Как нам использовать сильные стороны и нейтрализовать слабости своего характера в процессе молитвы? Я всеми силами ратую за то, чтобы во взаимоотношениях между отдельными христианами и целыми церквями царило взаимное принятие, возникающее благодаря пониманию фундаментального принципа: многообразие — это драгоценное сокровище, которое обогащает нас, а не очередная надоедливая помеха.
В-третьих, мне хотелось подчеркнуть и разъяснить терапевтическую ценность молитвы. Молитва — это мощное средство эмоционального исцеления. Именно в молитве мы лицом к лицу встречаемся с Великим Врачом, нашим Господом Иисусом Христом, пришедшим для того, чтобы «дать нам жизнь, и жизнь с избытком» (Ин. 10:10).
Вторая часть (Главы 4 и 5) посвящена апологетике молитвы и предназначена для того, чтобы оснастить читателя аргументами в пользу значимости и уникальности христианской молитвы в постмодернистском обществе. Эта книга адресована всем евангельским христианам, а не только узкопрофессиональному кругу верующих психологов и психиатров, и поэтому я старался не перегружать её специальными терминами и писать как можно практичнее. Эта книга является, главным образом, плодом непосредственного общения с обычными христианами, которые ответили на вопросы анкет или согласились побеседовать со мной лично — и тем самым внесли неоценимый личный вклад в её написание.
Здесь мне хотелось бы сказать несколько слов признательности, ведь эта книга появилась на свет благодаря усилиям многих людей. Али Халл был для меня не только умелым редактором, но и настоящим помощником, и его советы и замечания сделали мою книгу гораздо богаче. Боб Хорн первым познакомил меня со служением Word Alive/Spring Harvest, благодаря чему у меня появилась возможность провести ряд лекций, которые и легли в основу книги. Моя жена Марта помогала мне справляться с практическими вопросами работы на компьютере! И наконец, я хочу поблагодарить своих родителей, научивших меня тому, что молитва — это не бремя, а спинной мозг христианской жизни, источник покоя и благословения и настоящее удовольствие. Если мне удастся помочь читателям усвоить для себя этот принцип, значит, я написал эту книгу не напрасно.

Часть 1

Психология молитвы

Глава 1

Разные молитвы для разных людей

Молитва и темперамент

«Почему мне так трудно молиться? Почему некоторые христиане молятся так легко и естественно, а я нет? Почему во время молитвы я чувствую себя таким лицемером? Почему во время молитвы мне так трудно почувствовать Божье присутствие? Может, всё дело в том, что мне не хватает веры?»
Я часто слышу от людей подобные вопросы, и все они являются отражением очень важной реальности: на молитву влияют не только духовные моменты, но и множество других условий. Есть три фактора, которые больше других воздействуют на нашу молитвенную жизнь. Два из них оказывают на нас постоянное, непрерывное влияние: это наш темперамент и наша личность, индивидуальность. Они тесно связаны с нашим характером, с тем, что мы за люди. Третий фактор — текущие обстоятельства — зависят от временных условий, и их влияние длится лишь в течение какого-то ограниченного времени.
В следующих главах мне хотелось бы посмотреть, как все эти факторы воздействуют на нашу молитвенную жизнь — и причём, воздействуют на двух уровнях: они влияют на то, как, собственно, происходит наша молитва (то есть на её ход или динамику) и на её содержание. Иными словами, наш темперамент, наша индивидуальность и наши обстоятельства в любой момент времени влияют на то, как мы молимся и о чём мы молимся.
Это не означает, что наша молитвенная жизнь полностью отдана на милость эмоциональных и ситуативных факторов. Подобные воззрения, носящие название психологического детерминизма, являются серьёзной ошибкой, в которую, к сожалению, впадают некоторые психологические школы. И традиционный психоанализ Фрейда, и бихевиоризм Скиннера утверждают, что сознание человека настолько сильно регулирует и определяет его поступки и всю его жизнь, что почти не оставляет места для каких-либо иных влияний. Однако будучи христианами, мы верим, что молитва происходит под воздействием Святого Духа и именно Он занимает в ней центральное место.
Анализируя психологические факторы молитвы, я не хотел бы преуменьшать роль Того, Кто «ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим. 8:26) и рассматривать Его влияние как некий необязательный, дополнительный бонус. Это совсем не входит в мои намерения. Но с другой стороны, игнорировать то необыкновенно сильное влияние, которое наши психологические особенности оказывают на духовную жизнь в общем и на молитвенную жизнь в частности, также было бы большой ошибкой.
Почему темперамент, индивидуальность и обстоятельства так сильно на нас влияют? Дело всё в том, что человек представляет собой единое целое, состоящее из трёх основных частей: соматической (тело), сознательной (разум, душа, психика) и духовной (дух, «пневма»). Эти три составляющие взаимодействуют таким образом, что когда тело страдает, его состояние влияет и на сознание, и на дух. Когда знаменитый проповедник Сперджен страдал от острого приступа подагры, он чувствовал себя исключительно подавленным. Возможно, нам трудно себе представить, что столь великий проповедник мог впадать в депрессию, но такова реальность: физическое недомогание влияло на его настроение, на его психологическое состояние — и, вполне возможно, сказывалось на его проповедях. Все мы можем привести примеры такого взаимодействия между разными составляющими нашего существа. По тому же принципу, если наше сознание находится под влиянием болезненных, травматических переживаний детства, если мы выросли в дисфункциональной семье, если мы постоянно беспокоимся, ощущаем свою неполноценность и не уверены в себе, всё это непременно скажется на нашей духовной жизни.
Нам нужно научиться видеть в человеке психо-соматически-духовное единство, в котором ни одна из составляющих не является доминирующей. Мы не можем сказать, что разум лучше духа или тело лучше разума. В этом заключалась одна из самых серьёзных ошибок философии Платона, который утверждал, что тело — это темница духа. Таким образом, согласно библейскому учению, человек является единством разума, тела и духа, и эти три компонента неразрывно связаны между собою. Ни один из них не следует изолировать от двух других — как не следует изолировать это психо-соматически-духовное целое от влияния того, что нас окружает. Ни один из нас не является настолько духовным, чтобы утверждать, что вся эта «психология» ничуть на него не влияет. Только очень самонадеянный и наивный человек осмелится заявить, что является «чистым духом». Некоторые христиане настолько «духовны», что считают всю эмоциально-психологическую сторону человеческого существа прямым результатом грехопадения. Вообще-то, создавая людей, Бог не сделал их чисто духовными существами, лишёнными тел или эмоций. Наше психологическое измерение существовало ещё до пришествия греха. Будучи христианами, мы верим, что противоположностью духовного является не человеческое (то есть тело и сознание), а плотское, греховное. Огонь Святого Духа угашает не человеческая природа сама по себе, а наши плотские похоти, являющиеся плодом греха.
Господь Христос был настоящим Человеком — таким, каким задумал человека Бог, — но при этом никогда не приписывал Себе такой «духовности», которая была бы совершенно не подвержена внешним влияниям и никоим образом не была бы связана с остальными частями Его существа. Вспомните одну из самых памятных Его молитв — молитву в Гефсиманском саду (Мф. 26:36-46). Иисус молился со многими слезами, душа Его мучилась в смертельной тоске (Евр. 5:7), но эти чувства не помешали Ему всем сердцем искать Отца. В ту ночь Иисус испытывал сильнейший стресс. Он чувствовал Себя одиноким (все ученики Его заснули) и измученным, Ему предстояли побои и смерть, однако всё это не нарушило Его драгоценной близости, постоянного духовного общения с Отцом. Более того, слова Иисуса в Гефсимании показывают нам, как выглядит молитва в наивысшем своём проявлении. Иисус не мог не плакать, Ему было тяжело и тоскливо. Никакого греха в этом не было; ведь сама по себе депрессия не является греховной. Слёзы в молитве не означали, что Иисус утратил подлинную духовность; напротив, это ещё раз показывало, что Он — самый настоящий и совершенный человек. Его потребность излить всю муку Своего сердца говорит о том, что Он «подобно нам, [был] искушён во всём, кроме греха» (Евр. 4:15). Слова, которые через несколько часов произнесёт Понтий Пилат — «Ecce Homo», «Се, Человек» — удивительным образом подытоживают сущность нашего Господа: Он был полностью Богом и полностью Человеком. Однако такая полнота и совершенство не освобождали Его от воздействия тех или иных чувств и эмоций.
Мы ещё вернёмся к этому примеру из жизни Иисуса, потому что мне кажется, что в наше время, когда на передний план снова вышли теории и учения неоплатонического толка, скрывающиеся под маской супердуховности, Его пример становится особенно значимым. Сейчас же нам достаточно будет заключить, что человек является единством трёх измерений, ни одно из которых не главенствует над двумя другими и не должно рассматриваться в изоляции от двух других. Именно таким представляет человека Писание. Библейская антропология носит холистический, интегрированный характер, а значит, и библейское представление о христианской жизни (и о молитве как её части) также будет холистическим и интегрированным. Представая перед Богом в молитве, ни один из нас не способен абстрагироваться от своего духовного состояния, отгородиться от своих эмоций и полностью отрезать себя от влияния внешней среды.
Таким образом, влияние на молитву со стороны нашей внутренней психологической структуры, человеческой природы и сущности является реальностью, с которой нам так или иначе придётся считаться. Само по себе это влияние совсем не является негативным, и нам не следует всегда видеть в нём признаки нашей ограниченности. Несомненно, время от времени оно становится для нас «жалом во плоти» и мешает нам молиться так, как нам хотелось бы. Однако нам с самого начала нужно помнить, что темперамент, личностная индивидуальность и внешние обстоятельства не только не являются препятствиями для молитвы, но, напротив, придают нашей духовной жизни её неповторимый, уникальный характер. Эту мысль можно выразить, перефразировав знаменитые слова испанского философа Ортега-и-Гассета: «Моя молитва — это я и мои обстоятельства». Психологические факторы оказывают частичное и ограниченное — но в то же самое время очень мощное — воздействие на нашу молитвенную жизнь. Нам нужно принять эту реальность как один из тех моментов, посредством которых Троица действует внутри нас, формируя и преображая нас (Флп. 1:6).
Давайте посмотрим, каким же образом эти факторы оказывают на нас своё влияние. Мы начнём разговор с рассмотрения особенностей нашего темперамента.

Темперамент

Темперамент — это самая органическая (или генетическая) составляющая нашего характера. Этот аспект нашей личной индивидуальности определяется главным образом биологическими факторами: при рождении мы уже обладаем определёнными склонностями. Глоссарий в учебнике Фридмана и Каплана определяет темперамент как «врождённую, органическую склонность реагировать на разные стимулы тем или иным образом». Существование генетического, наследственного, неизменного компонента, влияющего на формирование темперамента, считается общепринятым, несомненным фактом.
Как это проявляется? Например, если ваш отец часто беспокоится (отчасти склонность к беспокойству зависит от темперамента), то и вы сами, скорее всего, будете склонны к беспокойству и тревоге. Если оба ваши родителя склонны к беспокойству, тогда вы почти неизбежно будете проявлять повышенный уровень тревожности. То же самое можно сказать и о других свойствах темперамента. Он во многом определяется генетикой, и изменить его можно лишь отчасти, а некоторые элементы изменить и вовсе не получится.
Существует множество различных классификаций темперамента. Большинство из них удобны и полезны тем, что характеризуют заранее предопределённые аспекты того или иного человека. Типология, предложенная Гиппократом, несмотря на свою древность, всё ещё является весьма распространённой, особенно среди евангельских христиан. Прекрасным тому примером служит небольшая, но довольно интересная книга норвежского богослова О. Халлесби «Ваш темперамент и ваша вера в Бога». В своей книге «Темпераменты, водимые Духом» Тим Ла Хей тоже опирается на классификацию Гиппократа. Это деление людей на четыре типа — на меланхоликов, холериков, сангвиников и флегматиков — уже давно и глубоко укоренилось в популярной психологии, и мне кажется, что такое всеобщее принятие этой классификации свидетельствует о том, что она действительно хорошо и широко применяется к практическим аспектам человеческой жизни.
Однако для своей книги я выбрал более современную и менее известную классификацию швейцарского психиатра Карла Густава Юнга. Карл Юнг — весьма неоднозначный мыслитель, чьи идеи вызывали немало полемики не только в христианских, но и в профессиональных кругах (он был первым «еретиком», отошедшим от общепринятого фрейдизма). О возражениях на некоторые аспекты его работы с точки зрения христианского мировоззрения мы поговорим в пятой главе. Тем не менее, Юнг сделал множество полезных и интересных открытий в сфере человеческого сознания, и мы не можем сбрасывать со счетов его работу просто потому, что не согласны с рядом его воззрений. Классификация людей по психологическому типу является одним из таких открытий и заслуживает с нашей стороны всяческого уважения и признательности. Я выбрал именно эту типологию, потому что она делает упор на гибкость оценок и допускает определённую возможность изменений. Как я уже сказал, некоторые люди с опаской подходят к подобным типологиям, потому что боятся жёсткости и не желают «запирать» людей в строгие, железные категории, навешивая на них неизменные ярлыки. В этом отношении классификация Юнга выгодно отличается от остальных, так как включает в себя широкий круг деятельности человека в зависимости от обстоятельств и различных ситуаций. Нам следует помнить, что каждый человек уникален, и потому, строго говоря, любая классификация всегда остаётся несколько относительной.
Типология Юнга вращается вокруг двух основных осей:

• Общая направленность человека: экстравертность и интровертность
  
• Доминирующая психологическая функция: четыре психологических типа.

Интровертность и экстравертность

Юнг подразделяет людей на два основных типа. Те, чьи общие взгляды, интересы и энергия направлены наружу, являются экстравертами; те, чьи общие взгляды, интересы и энергия направлены вовнутрь, являются интровертами. Эта направленность личности не является результатом общественного окружения или воспитания; скорее, это спонтанные, автоматические реакции, темпераментальные свойства, биологически присущие человеку.
Тем не менее, следует подчеркнуть, что здесь не идёт речи о жёстком, однозначном выборе. Ни один человек не может быть стопроцентным экстравертом или интровертом. Скорее, есть некий континуум экстравертности/интровертности, и каждый из нас находится в своей точке этого континуума. Кто-то может быть на 60% экстравертом и на 40% — интровертом; у другого человека эти пропорции могут быть иными. Определённая степень изменения, передвижения от одного конца континуума к другому возможна и порой даже желательна. Человеку, который на 80% является экстравертом и на 20% интровертом (или на 90% интровертом, а на 10% экстравертом), жить очень и очень нелегко. Чем ближе мы находимся к уравновешенному состоянию 50% — 50%, тем лучше.
В действительности каждый человек потенциально обладает и той, и другой возможностью. В жизни все мы проходим через такие периоды, когда в нас преобладает склонность к интровертности (например, время ранней юности и полового созревания), и, соответственно, в общей направленности личности наблюдаются заметные колебания. Но несмотря на это, в человеке всегда преобладает либо одна, либо другая склонность, его спонтанные, автоматические реакции всегда будут склоняться либо к одному, либо к другому типу. Например, интроверт всегда жалеет о том, что так мало высказывается в обществе других людей, а экстраверт непрестанно кается в том, что слишком много говорит. У интроверта мозг работает быстрее, чем язык, а у экстраверта всё как раз наоборот.
У человека, склонного к интровертности, основная жизненная энергия направлена внутрь. Интроверты бывают застенчивы, им может не хватает свободы и гибкости в личных взаимоотношениях. Им необходимы длительные периоды уединения. Они прекрасно чувствуют себя в одиночестве; люди (и особенно толпы людей) утомляют их. Они предпочитают такие виды деятельности, в которых участвует всего несколько человек или которые можно выполнять в одиночку. Это не значит, что им не нравится бывать в обществе других. Интровертам нравится общаться с отдельными людьми, но на это у них уходит много эмоциональной энергии. Именно поэтому они ищут уединения, чтобы «подзарядиться». После вечеринки интроверты возвращаются домой крайне уставшими и вымотанными. Им без труда даются сосредоточенные размышления и внутренний анализ, и внутренняя жизнь является главным источником их радости. Идеи и мысли интересуют их куда больше, чем физические предметы и события, им нравится читать Божье Слово и раздумывать над ним. Их внутренняя жизнь так богата, что они нередко живут в своих мечтах и размышлениях, в своём собственном мире. Интровертам куда легче, чем экстравертам, проникнуть в сокровенные глубины человеческой души. Поэтому им, в общем-то, нетрудно развивать и поддерживать довольно стабильную молитвенную жизнь.
Интроверты предпочитают молиться в уединении. Нередко они чувствуют себя не в своей тарелке на молитвенных собраниях, где приняты более экстравертные способы выражения эмоций. Их молитва порождается не непосредственными внешними стимулами, а скорее, удивительной глубиной чувств и мыслей. Если интроверту приходится молиться вслух (что порой кажется ему самым настоящим мучением), он нервничает куда больше, чем экстраверт, да и молитвы его гораздо короче, но по содержанию этих молитв можно увидеть, сколько глубоких переживаний кроется в его душе. И хотя интровертам не нравится показывать свои чувства, в душе их горит настоящий огонь. В заключение можно сказать, что их духовность является несравненным сокровищем для современной церкви и всего общества, которое всё больше увлекается поверхностностью и чувственностью. Нашим общинам нужны интроверты, потому что они обогащают нашу духовную, и особенно молитвенную жизнь.
Что касается экстравертов, их основная жизненная энергия направлена наружу. Экстраверты общительны, они легко приспосабливаются к своему окружению и без труда взаимодействуют с внешним миром. Их интересы сосредоточены не на их собственном внутреннем мире, но на людях, событиях и вещах. По своей природе они открыты по отношению к другим людям, и больше всего их страшит одиночество. Они обладают поразительной потребностью в общении: чем дольше идёт вечеринка, тем оживлённее становится экстраверт! Они «подзаряжаются» благодаря взаимодействию с людьми. В отличие от интроверта, тишина и уединение кажутся экстраверту чуть ли не наказанием. Им становится не по себе, если приходится долго оставаться дома в одиночку: им просто необходимо куда-нибудь выбраться, неважно куда! Им больше нравится быть на свежем воздухе, нежели в помещении — и желательно не одному, а в компании. Чем больше они общаются с людьми, тем лучше себя чувствуют.
Экстраверты легко и быстро располагают к себе людей, а вот для того, чтобы разглядеть привлекательность интроверта, нужно узнать его поближе. Экстраверты и интроверты естественным образом притягиваются друг к другу. Среди супружеских пар куда больше таких пар, где супруги дополняют друг друга, нежели таких, где муж и жена схожи по темпераменту, потому что люди с похожими темпераментами вовсе не кажутся друг другу такими уж привлекательными.
Экстраверты естественным образом склонны к действию, а не к размышлению; именно они всё время что-то делают в наших церквях, потому что просто не могут сидеть без дела. Поэтому им бывает нелегко поддерживать регулярную молитвенную жизнь. Чем больше человек склонен к экстравертности, тем труднее ему молиться и удерживать внимание во время молитвы: у него слишком много дел! Интроверты, напротив, подходят к молитве куда более методично, отводя на неё специальное время. Экстравертам трудно развивать и углублять свою внутреннюю жизнь, в результате чего она нередко начинает страдать. Их мысли и чувства спонтанно изливаются наружу, поэтому для того, чтобы начать молиться, им нужно сделать над собой огромное усилие, нечто вроде отчаянного прыжка. Вот почему обычно они предпочитают молиться вместе с другими, а не в одиночку. Молитвенные собрания дают им возможность взаимодействия с другими людьми, и именно оно даёт им ту необходимую энергию, которая нужна им для того, чтобы начать молиться. Оказываясь в коллективной атмосфере, они получают удовольствие от участия в общем деле; это ощущение общности является именно тем стимулом, который необходим им для того, чтобы «разогреть» в себе духовность. Когда они молятся в одиночестве, их молитвы обычно бывают краткими и не являются особо вдохновенными или духовно возвышенными. Им придаёт силу не тихое размышление, а происходящие вокруг события. Для них молитва непосредственно связана со служением и действием. Главным образом они приносят Богу просьбы о нуждах окружающего мира, а не разговаривают с Ним о своём внутреннем мире, как делают это интроверты.
Если вы увидели себя и в том, и в другом описании, позвольте мне сердечно вас поздравить: ведь чем больше равновесия в темпераментальных аспектах, тем лучше. А теперь давайте перейдём ко второму критерию Юнга:

Психологические функции

Чтобы приспособиться к внешнему миру и к самому себе, каждый человек наделён четырьмя основными функциями: мыслями, чувствами, сенсорными ощущениями и интуицией. Как и описанная выше темпераментальная направленность личности, эти свойства являются врождёнными. Каждому из нас присущи все четыре функции, но развиты они у нас в разной степени. Как правило, одна из них развита лучше, чем другие три: эта функция называется основной или ведущей, и именно она производит наиболее спонтанные реакции на происходящее. Следующая по развитию функция называется вспомогательной, а третья и четвёртая функции остаются практически бессознательными и рудиментарными.
Как и в случае с интровертностью/экстравертностью, эти четыре психологические функции группируются попарно по двум осям, и каждая пара составляет континуум. Этих континуума два: Мыслящие/Чувствующие и Сенсоры/Интуитивисты. Вспомогательная функция не может принадлежать к тому же континууму, что и ведущая; невозможно иметь мыслительную функцию в качестве ведущей, а чувствующую — в качестве вспомогательной и т. п. Здесь оптимальным положением также будет достижение равновесия; чем ближе мы к пропорции 50% — 50%, тем лучше.

Сенсорные ощущения

Мышление Чувствование

ИНТУИЦИЯ

Таким образом, каждый человек принадлежит к одному из восьми типов (первой указывается ведущая функция, второй — вспомогательная).
Эти восемь категорий таковы:

Мыслительный/интуитивист

• Мыслительный/сенсор
  
• Чувствующий/интуитивист
  
• Чувствующий/сенсор
  
• Сенсор/мыслительный
  
• Сенсор/чувствующий
  
• Интуитивист/чувствующий
  
• Интуитивист/мыслительный

Количество этих категорий увеличивается вдвое, если добавить к ним ещё одну ось, ось интровертности / экстравертности. Кстати говоря, эта классификация используется во многих других дисциплинах — например, в семейном консультировании и в профориентационной деятельности.
Каждому из этих типов особенно хорошо соответствуют те или иные профессии, например:

Сенсор/мыслительный — интроверт: коллекционер произведений изобразительного искусства, хороший координатор, инспектор.

Чувствующий/сенсор — экстраверт: специалист по связям с общественностью, отличный хозяин на вечеринках; профессии, направленные на оказание услуг другим людям.

Мыслительный/сенсор — экстраверт: адвокат, юрист; профессии, связанные с высоким уровнем ответственности.

Сенсор/мыслительный — экстраверт: бизнесмен, хороший руководитель.

Чувствующий/интуитивист — интроверт: музыкант, врач, психолог, психиатр.

Интуитивист/чувствующий — экстраверт: прекрасный оратор, умеющий общаться; профессии, связанные с коммерцией и СМИ.

Мыслительный/интуитивист — интроверт: учёный, исследователь, инженер.

Согласно Юнгу, многие расстройства психики происходят из-за отсутствия равновесия между этими функциями. Если одна из них развита гипертрофированно за счёт остальных трёх функций, человек будет переживать эмоциональные волнения и потрясения. Таким образом, оптимальным состоянием является равновесие между всеми четырьмя функциями. Однако найти человека, у которого все четыре функции — мышление, чувствование, сенсорика и интуиция — развиты в одинаковой степени, очень трудно.
Тем не менее, полезно знать, как можно стимулировать развитие тех функций, которые развиты у нас в меньшей степени. Их состояние не является статичным и необратимым; мы не должны считать их унаследованным от родителей багажом, с которым нам так или иначе приходиться мириться. Согласно Юнгу, одним из ключевых факторов достижения зрелости является стимулирование менее развитых психологических функций. Он называет этот процесс индивидуацией.
Возьмём, к примеру, человека, который явно относится к мыслительному психологическому типу и совершенно не сумел развить своей способности выражать эмоции. Такое часто встречается в тех семьях, где отстранённые, холодные родители не поощряли выражения чувств и, напротив, подавляли всё, связанное с эмоциями. Человек мыслительного типа не является пожизненным заложником своего воспитания. Он может стимулировать рост своей наименее развитой психологической функции (чувствования) посредством определённого процесса, требующего практики и усилий. В этом процессе нам следует помнить, какая психологическая функция является у нас ведущей, и не идти с ней вразрез. Наша эмоциональная жизнь будет куда более гармоничной и счастливой, если мы будем опираться на свою ведущую функцию. Она является для нас наиболее естественной и помогает нам спонтанно приспосабливаться к внешнему миру. Если мы не будем опираться на свою ведущую функцию, это может привести к эмоциональным проблемам. Мы просто не можем притворяться таким человеком, каким не были созданы.
В свете всего вышесказанного, как нам развить свои рудиментарные функции? Вот несколько предложений:

• Определите свою наименее развитую функцию и помните о ней.
  
• Обратите внимание на её основные качества и реакции.
  
• Подумайте, у кого из ваших знакомых эта функция является ведущей. Представьте себе, как бы этот человек реагировал на те или иные ситуации, каково его отношение к ним.
  
• Начните развивать в себе эту функцию так же, как вы стали бы учить иностранный язык: посредством постоянной и обильной практики. Чем больше вы повторяете те или иные реакции, тем легче и естественнее они будут вам даваться.
  
• Хорошим помощником в этом процессе перемен могут стать внешние обстоятельства. Особенно это касается личных взаимоотношений. Чем ближе взаимоотношения, тем больше вероятность взаимного влияния и, следовательно, потенциальных изменений.
  
• Однако помните, что изменения могут произойти и в нежелательную сторону, так что нынешнее равновесие может сместиться ещё дальше от желательного соотношения 50% — 50%.

Итак, после этого общего введения мы можем приступить к рассмотрению того, как эти психологические типы влияют на нашу молитву. Мы подробнее поговорим о каждой из четырёх функций, определяющих тот или иной психологический тип. Помните, что говоря о той или иной психологической функции, я имею в виду ведущую функцию человека, самый естественный способ его реакции. Это не значит, что все остальные функции у него начисто отсутствуют; просто остальные три функции развиты у этого человека в меньшей степени.

Мыслительный тип

У людей мыслительного типа логика преобладает над чувствами, объективное — над субъективным. В каждой ситуации они руководствуются разумными доводами. Их первая реакция на то или иное событие: «Что это значит?» Чувства у них есть, но не являются главным инструментом взаимодействия с реальностью. Это может стать проблемой в личных взаимоотношениях, особенно в супружеских. Помните, что противоположности притягиваются, так что людям чувствующего типа нравятся люди мыслительного типа, и наоборот. Хотя люди мыслительного типа совсем не обязательно являются интеллектуалами в общепринятом значении этого слова, думать им очень нравится. Они действуют посредством логической дедукции, и любые размышления для них — родная стихия. Во всём они стремятся отыскать истину и смысл. Для них принципы важнее эмоций, и поэтому события и вещи являются для них не приятными или неприятными, привлекательными или некрасивыми, а истинными или ложными, логичными или неразумными. Они любят чтение и получают огромное удовольствие от мира мыслей и идей. Они постоянно классифицируют и анализируют. Нередко они занимаются коллекционированием (например, марок или бабочек) и действуют очень методично. Можно сказать, что самым развитым их органом является голова — в любом случае, она развита у них куда лучше сердца.
В крайних случаях такие люди могут быть довольно бестактными. Иногда они вообще не понимают эмоциональных потребностей и настроения окружающих людей, оказываются неуклюжими и нечувствительными в том, что касается тонких, сокровенных движений сердца. Крайним примером такого человека можно считать учёного, живущего в своём собственном изолированном мире, отгородившегося от всех незримой стеной и полностью погрузившегося в свои книги и идеи. Из-за дефицита в эмоциональной сфере таких людей может подстерегать ещё одна опасность — нетерпимость: порой они бывают чрезмерно несговорчивыми и несгибаемыми, не умеют принимать чужие странности и мнения других людей. Им следует остерегаться своей склонности к догматизму и чрезмерному рационализму. Им нужно следить за тем, чтобы голова у них не разрасталась до непомерной величины, полностью заглушая сердце, и помнить о том, что в Господе Христе разум и чувства, истина и жизнь находились в полном равновесии. Таким людям необходимо развивать свои чувства и учиться принимать чувства окружающих. Если вы думаете больше и лучше других людей, это ещё не означает, что вы — более духовный человек.
Для людей мыслительного типа молитва является умственной деятельностью, в которой участвует, скорее, разум, а не сердце. Они подходят к Богу с позиции рационального мышления, и во время молитвы важным для них является не столько ощущение Божьего присутствия, сколько поток новых духовных мыслей, возникающих у них в сознании. Возможно, они даже записывают эти мысли в специальном блокноте. Некоторые из них ведут молитвенные дневники, которые очень им помогают. Людей другого психологического типа (чувствующего) такая практика может повергнуть в самый настоящий шок: разве можно подходить к столь необыкновенному эмоциональному переживанию, как молитва, с карандашом и бумагой?!
Как правило, людям мыслительного типа бывает труднее начать молитву, потому что молитва предполагает взаимоотношения; это выражение чувств, а выражать чувства им нелегко. Им кажется (особенно если одновременно они являются интровертами), что любые взаимоотношения требуют очень много сил. «Мне было бы куда легче написать Богу письмо», — говорят они. Им нравятся богословские рассуждения о молитве, но никак не выражение эмоций во время молитвы. Поскольку для людей мыслительного типа молитва не является естественной деятельностью, им особенно трудно заставить себя приступить к ней. Больше, чем другим, им необходимы дополнительные и адекватные стимулы для того, чтобы начать молиться. В этом отношении общая молитва может стать для них хорошей поддержкой. Молитвенная жизнь поместной церкви является незаменимым стимулом для каждого верующего, но для этих людей она имеет особенное значение.
Люди мыслительного типа обычно отличаются дисциплинированностью и методичностью. Им нравится порядок, и они могут быть прекрасными партнёрами по молитве. Они часто пользуются молитвенными списками. Но вот поклоняться и выражать Богу свою любовь у них получается хуже. Перед тем, как начать молиться, им нередко хочется установить разумное основание для молитвы, и они часто находят вдохновение в отрывке Писания. Однако им нелегко поддерживать духовное напряжение поклонения и благоговения в своей молитве. Из-за своей склонности сводить всё к интеллектуальному размышлению они нередко (сами того не замечая) начинают делать заметки к проповеди или анализировать толкование и значение библейского отрывка, хотя изначально пытались читать Библию именно для того, чтобы лично побыть наедине с Богом. В любом случае, чтение Писания даёт им более крепкое основание для размышлений о Боге. Их размышления являются, скорее, поиском новых идей, нового света, исходящего из логических рассуждений, из разумности доводов.
Для людей мыслительного типа духовный самоанализ будет важной частью общения с Богом. С одной стороны, это хорошо, так как обычно такие люди обладают поразительной способностью различать свои недостатки и грехи и исповедоваться в них перед Богом. С другой стороны, это чревато тем, что постоянное самокопание может превратить их в «духовных ипохондриков», чрезмерно озабоченных своим духовным здоровьем. В своих молитвах они главным образом пекутся о справедливости и истине. Обычно им очень нравятся Заповеди блаженства: их стройность, логическая взаимосвязанность, напоминающая цепочку из нескольких звеньев, их упор на истину — всё это особым образом затрагивает струны их темперамента. Благодаря этому люди мыслительного типа бывают прекрасными ходатаями и молятся за разных людей и разные ситуации во всём мире.
Общий настрой человека мыслительного типа можно подытожить следующими словами: «Мне совсем нетрудно размышлять над Божьим Словом. Наоборот, мне это очень и очень нравится. Но мне трудно почувствовать Божье присутствие во время молитвы. Однако интересно вот что: когда у меня получается ”войти в контакт“ с Господом, моя молитва становится очень интенсивной».
Обычно духовная жизнь таких людей отличается стабильностью, без особых взлётов и падений. Иногда она бывает суховатой, но даже в периоды большой духовной «засухи» эти люди продолжают доверять Богу, отыскивая в пустыне источники воды. Такая твёрдость веры позволяет им быть надёжной опорой для поместной церкви, потому что в тяжкие времена они могут вести за собой других, воодушевляя и поддерживая их. Мартин Лютер, великий реформатор, и особенно апостол Павел являются чудесными примерами таких христиан. Кроме того, пример Павла напоминает нам о том, как хорошо удерживать темпераментальные склонности в равновесии. Его чувствующая функция была развита довольно неплохо: мягкий, ободряющий тон 1 Фесс. 2 показывает, что можно оставаться прекрасным мыслителем, одновременно будучи любящим и заботливым пастырем.

Чувствующий тип

Чувства — это эмоции, которые сообщают нам ценность того или иного предмета и события. Взаимодействуя с реальностью, люди чувствующего типа прежде всего спрашивают себя: «Нравится мне это или нет? Что я чувствую: приязнь или отвращение?» Они не так сильно пекутся о логичности, истинности или лживости, как люди мыслительного типа. Они склонны принимать решения на основании того, как человек, предмет или событие воздействует на них лично; для них принципы стоят на втором плане. Многие женщины принадлежат к чувствующему типу; кроме того, к этой категории нередко относятся поэты, художники, музыканты и вообще творческие личности. Это чувствительные люди, умеющие выстраивать близкие взаимоотношения и обладающие удивительной способностью дарить другим тепло и любовь. Личные взаимоотношения (особенно такие, которые требуют самоотверженности) — их сильная сторона. Они обладают хорошо развитым даром «чувствовать людей», видят в каждом человеке уникальный и драгоценный шедевр Божьего творения и никогда не относятся к людям как к «объектам». Они лучше других умеют общаться с людьми по-настоящему, признавая подлинную реальность другого человека. Встретившись с вами после пятилетней разлуки, они вспомнят, кто вы такой и как вас зовут; а вот люди мыслительного типа, скорее всего, давно вас забыли. Человек мыслительного типа, беседуя с вами, может ни разу не взглянуть вам в глаза, хотя ваши идеи и мысли будут ему по-настоящему интересны. Люди мыслительного типа нередко становятся учёными, философами или политическими лидерами, а люди чувствующего типа чаще выбирают для себя профессии, связанные с заботой о других, и становятся медсёстрами, учителями, психологами, врачами и социальными работниками; многие из них также становятся писателями.
Если в жизни людей мыслительного типа доминирует голова, то для людей чувствующего типа главным является сердце. Только помните: мы никогда не должны утверждать, что один тип лучше другого. Это два разных типа людей, дополняющих друг друга, и здесь нам особенно важно научиться взаимному принятию. Люди чувствующего типа нередко жалуются, что люди мыслительного типа «холодны», «бессердечны», и «в жилах у них течёт ледяная кровь». С другой стороны, люди мыслительного типа обвиняют людей чувствующего типа в иррациональности, чрезмерной эмоциональности и мягкосердечии. Правда, если мы так и будем продолжать обвинять и укорять друг друга, ни к чему хорошему это не приведёт. Нам необходимо научиться распознавать негативные аспекты в темпераменте ближнего — но не для того, чтобы критиковать его, а для того, чтобы всё лучше и полнее принимать существующее среди нас многообразие личностей и темпераментов. Всё Божье творение пронизано необыкновенным, поразительным разнообразием. И мы должны научиться понимать себя и ближнего, наши личности и темперамент не для того, чтобы самодовольно возвышать себя за счёт других, а для того, чтобы реально и практически улучшать наши взаимоотношения как с Богом, так и с нашими братьями и сёстрами.
Тут необходимо сделать одно маленькое замечание. Некоторые могут заключить, что люди чувствующего типа более эмоциональны, чем люди мыслительного типа. Это не так. Люди обоих типов могут реагировать на происходящее одинаково интенсивно. Вся разница состоит в том, как те и другие выражают свои эмоции. Обычно люди чувствующего типа куда лучше умеют выражать, передавать свои чувства и даже «заражать» ими других людей, в то время как «мыслящие» ведут себя гораздо сдержаннее. «Чувствующему» человеку нравится, когда окружающие открыто выражают свои эмоции (особенно если это экстравертные эмоции), а вот человек мыслительного типа в той же ситуации может почувствовать себя неловко.
Поэтому молитвенная жизнь «чувствующего» человека обладает всеми свойствами тёплых личных взаимоотношений. Люди этого типа без труда видят в Боге понимающего Друга и любящего Отца. Больше всего их привлекает в Нём Его милость и доброта. Они придают большее значение ценностям и идеалам, нежели знаниям. В проповедях они ищут вдохновения, в то время как человеку мыслительного типа хочется услышать в проповеди здравое богословие и релевантное применение библейской истины к повседневной практике. Людям чувствующего типа нравятся символы и метафоры, и одним из любимых отрывков для них является отрывок о Добром Пастыре (Ин. 10), Который присматривает за овцами, печётся о них и относится к ним с любовью. Для человека чувствующего типа Бог — это Авва, Отец. Для человека мыслительного типа Бог — это первое Лицо Троицы.
Людей чувствующего типа обычно беспокоят конкретные ситуации несправедливости или социальной нужды. Для них естественно сочувствие и сострадание к тем, кто оказался на обочине общества: к сиротам, заключённым, неимущим и брошенным людям. Они обладают особым умением распознавать потребности ближних и необыкновенной способностью проявлять заботу о других и посвящать себя служению Господу. Они почти всегда готовы быть «добрыми самарянами». Нашим церквям очень нужны люди чувствующего типа.
Отличительной чертой их молитвенной жизни является стремление к близости с Богом. Они лучше, чем какой-либо другой психологический тип, чувствуют присутствие любящего Бога и осознают веру как взаимоотношения взаимной любви с Ним (см. главу 3). Их упор на личное и непосредственное общение помогает нам понять, почему они больше подчёркивают близость Бога, нежели сверхъестественность Его природы. Для них формальная молитва, отведение особого, регулярного времени для общения с Богом не представляет большой сложности, если они видят в этом ежедневное личное свидание с «моим Господом». Однако такая регулярность не всегда даётся им легко, потому что им не хватает самодисциплины, присущей людям других типов (например, верующим мыслительного типа). Кроме того, одновременно они нуждаются в сильной эмоциональной мотивации.
Благодаря своей свободе в сфере чувств, они видят в Христе и Святом Духе живых личностей, не менее реальных и настоящих, чем окружающие люди. Именно поэтому, когда их способность чувствовать почему-то снижается (например, в результате депрессии или усталости), им начинает казаться, что Бог и Христос безмерно далеки. Поэтому главной опасностью для их молитвенной жизни является чрезмерный субъективизм. «Когда я чувствую, что Бог рядом, моя вера крепка. Если мне кажется, что Он далеко, вера моя ослабевает, и я становлюсь ужасным лицемером». Людям, относящимся к этой категории, следует постепенно овладевать более объективными измерениями молитвы: например, ходатайством и прошением.
Хорошим примером такого верующего является пророк Иеремия, чувствительный и эмоциональный; о его взаимоотношениях с Господом мы подробнее поговорим во второй главе. Кроме него можно вспомнить Варнаву, одного из ключевых лидеров Первой церкви (само имя его означает «сын утешения»), и Марию, сестру Лазаря, избравшую «благую часть» (то есть близкие духовные отношения с Иисусом). Эти и многие другие библейские примеры показывают нам, что Бог действовал и продолжает действовать в самых разных людях, созидая тем самым Свою Церковь.

Интуитивный тип

Люди интуитивного типа видят в человеке, предмете или ситуации скрытые, потенциальные возможности. Они распознают то, что лежит глубоко внутри, и чувствуют, во что это может превратиться. Пожалуй, лучше всего будет сказать, что эти люди обладают стратегическим видением в лучшем смысле этого слова. (Кстати, полезно вспомнить, что само слово «интуиция» происходит от латинского интуери, что означает «созерцать, обозревать, пристально разглядывать»). Эти люди — новаторы, первопроходцы, инициаторы (а вот следовать за другими им трудно), первыми предлагающие ту или иную мысль или действие. Можно сказать, что люди интуитивного типа — это искры, зажигающие пламя, но никак не дрова, которые поддерживают огонь. Они почти всегда ориентированы на будущее, на то, что лежит за кругом сегодняшнего дня. Настоящее кажется им прозаичным и скучным. Их привлекает всё неведомое и новое. Они загораются новой идеей, но часто бросают начатое дело на полпути, потому что не очень умеют реалистически оценивать ситуацию и собственные силы. Образом «крайних» интуитивистов могут служить исследователи и изобретатели. Их головы полны всевозможных идей и проектов, они идеалисты, лишённые реализма. К этому типу людей нередко принадлежат евангелисты и миссионеры; например, Дэвид Ливингстон, скорее всего, был именно интуитивистом.
По сравнению с представителями других типов, интересным качеством интуитивистов является спонтанный характер их духовности, естественно присущий им мистицизм — который, кстати, совсем не обязательно является христианским. Интуитивисты способны лучше других типов воспринимать духовную реальность; они обладают врождённой чувствительностью к духовному миру. Пожалуй, можно даже сказать, что им присущ высокоразвитый «религиозный инстинкт», этакая темпераментальная духовность. Один пациент однажды сказал мне: «Я по природе духовный человек. Мне по душе всё вечное и сверхъестественное, оно естественным образом притягивает меня; я ощущаю всё это внутри, не прилагая к тому никаких усилий». Это прекрасная иллюстрация того, что я пытаюсь сейчас описать.
Понятно, что такая естественная религиозность — это ещё не вера в библейском смысле слова. Однако надо признать, что люди интуитивного типа куда более открыты для духовной реальности, чем, скажем, люди сенсорного типа, которых по природе привлекает всё конкретное и осязаемое.
Поэтому интуитивистам легче войти в Божье присутствие во время молитвы, особенно если они интроверты. По самой своей натуре они быстро и легко пересекают границу между собственным внутренним миром и сферой сверхъестественного, потому что близко и непосредственно ощущают и то, и другое. В отличие от людей мыслительного и сенсорного типа, им не нужно делать над собой особых усилий для того, чтобы начать молиться, особенно если они являются экстравертами.
Молитва интуитивистов (особенно если они интроверты) весьма похожа на то, как представляют себе молитву мистики. Мы уже говорили, что их реальность состоит из видений, вдохновляющих открытий и богатых образов. Они высоко ценят Бога как Духа, и душа их тянется к непостижимой тайне Божьего естества. Интуитивисты поглощены своим внутренним миром, который они ощущают так же полно и реально, как сенсоры ощущают окружающую реальность. Примерами христиан, принадлежащих к этому типу, могут служить св. Тереза Авильская, св. Иоанн Креста и другие мистики. В молитвах интуитивистов важную роль играют символы, и нередко их любимыми библейскими книгами являются Евангелие от Иоанна и Книга Откровение. Евангелист Иоанн сам был интуитивистом и, скорее всего, интровертом; иначе почему Бог выбрал именно его для написания этих библейских книг? Иоанн является прекрасным примером человека интуитивного типа, обладающего стратегическим духовным видением.
Из всего сказанного нам ясно, что молитвенная жизнь интуитивиста будет вращаться, скорее, вокруг мистической, нежели вокруг конкретной, земной реальности. Люди интуитивного типа способны с необыкновенной живостью и красочностью представлять себе Небеса, однако им гораздо труднее молиться за непосредственные нужды своей поместной церкви. Они могут переживать необычайное волнение, участвуя в таинстве причастия и представляя себе страдания Христа, но им сложнее ощутить сострадание к тем братьям и сёстрам, которые испытывают несправедливые гонения в другой стране. Они не очень хорошо умеют благодарить, молиться за других людей, и ходатаи из них получаются неважные. Иногда у них вообще нет потребности в том, чтобы посвящать молитве конкретно отведённое на это время. Им хочется молиться совершенно спонтанно и только тогда, когда у них возникает желание, или когда их посещает вдохновение, видение или озарение; поэтому они рискуют утратить всякую дисциплину в своей молитвенной жизни, так что им следует помнить об этой опасности.
Естественным образом интуитивисты склоняются к абстрактным размышлениям, без какого-либо конкретного содержания — со всеми сопутствующими опасностями. Особенно важно помнить об этом в нынешнее время, когда наша духовность испытывает серьёзное влияние постмодернизма. Сегодня основной упор делается на поверхностную духовность, лишённую конкретного содержания и настолько легковесную, что порой она превращается в самый обыкновенный релятивизм. Возможно, духовность без Бога и без особых убеждений является неплохим релаксационным упражнением, но она не имеет ничего общего с христианскими понятиями молитвы и размышления. Ещё одна опасность, подстерегающая интуитивистов, заключается в их склонности к чисто созерцательной, невербальной молитве, к экстатическому восторгу, мистическому «единению с Богом» за счёт других важных компонентов молитвы.
Люди интуитивного типа избегают каких бы то ни было методов; свобода в молитве является для них жизненно важной, потому что позволяет им полностью погрузиться в «незримое путешествие души» по неведомым, нехоженым тропам и причаститься к тайне Божества лично, на собственном опыте. Для этого они иногда пользуются готовыми молитвами или установленными фразами, привычно повторяя их снова и снова до тех пор, пока не достигнут того состояния души, которое поможет им отправиться в это «путешествие».
В этом случае интуитивисты более всего подвержены тем опасностям, о которых мы подробно поговорим в пятой главе и которые сейчас являются самой непосредственной угрозой для оснований библейского христианства:

• Ложное представление о духовности; ложное в том смысле, что оно соответствует скорее философии Платона, нежели библейскому откровению. От супердуховности до псевдодуховности — один шаг.
  
• Молитвенная жизнь всё больше становится упражнением по достижению психологического катарсиса и личным самовыражением, нежели взаимоотношениями с Богом, открывшимся нам в Библии.
  
• Предавая себя таинственным, скрытым путям духа, человек тем самым открывает себя воздействию лукавого; это признают те, кто знает о «внутреннем путешествии души» не понаслышке.
  
• Полуосознанное «заигрывание» с восточными религиями. На практике созерцательная молитва может превратиться в некое подобие мантры, даже если сами мы этого не осознаём. Однако невежество не защитит нас от опасностей духовной практики, которая на деле куда больше напоминает трансцендентальную медитацию, чем христианское размышление и молитву.

Людям интуитивного склада следует следить за тем, чтобы ноги их твёрдо стояли на земле. Если им действительно хочется, чтобы их молитвенная жизнь была переживанием Христовой любви, им придётся «спуститься» к земной реальности; во время молитвы нельзя всё время пребывать исключительно в небесных сферах. Они должны учиться ходатайственной молитве за конкретные нужды. Им следует строить свои размышления на Божьем Слове, на «законе Божьем», а не просто отпускать своё сознание бродить по бесконечным пространствам вселенной. Короче говоря, им нужно научиться молиться посреди проблем и волнений окружающего нас мира, потому что именно так молился наш Господь. Для того, чтобы отгородиться от мира, совсем не обязательно физически уходить в монастырь; бывают и другие, более неявные и скрытые формы такого «монашества». Надо следить за тем, чтобы наша духовная практика, на вид весьма набожная, возвышенная и благочестивая, не стала для нас формой эскапизма, побега от реальности. Господь хочет, чтобы мы были «не от мира сего», но при этом желает, чтобы мы оставались «в мире». Уравновешенная библейская духовность требует, чтобы одной ногой мы стояли на Небесах, а другой — на земле. Когда человек стоит обеими ногами на земле, это может быть проявлением гуманизма, но если обе его ноги на Небесах, это может стать одной из форм эскапизма.
Наши общины нуждаются в христианах-интуитивистах, потому что в наш материалистический век их стратегическое видение будущего и богатая духовность являются неоценимыми дарами для Церкви. История христианской Церкви во многом обязана интуитивистам, чьи слова и свершения были значительными вехами в созидании Тела Христова.

Сенсорный тип

Люди сенсорного типа подмечают всё, что происходит вокруг них; главное для них — восприятие. Прежде всего они действуют не головой (мыслительный тип), не сердцем (чувствующий тип), не внутренним созерцательным видением (интуитивный тип), но пятью телесными чувствами. Они постоянно видят, слышат и осязают. Им важно всё, что может быть воспринято таким образом: цвет, вкус, форма, конкретные детали. Эти люди отличаются спонтанностью поведения; чувства у них быстро возбуждаются и нередко переливаются через край. Подчас в них вспыхивает разочарование в Боге, они даже сердятся на Него, но потом быстро остывают, и гнев их легко проходит. Благодаря своей удивительной перцептивной способности они вбирают в себя и интенсивно переживают невероятную уйму впечатлений. Они обладают очень практическим осознанием реальности, поэтому из них получаются прекрасные домохозяйки и домовитые, умелые хозяева. Они выражают себя непосредственно, почти по-детски, и им сложно сосредотачиваться на абстрактных понятиях. Тем не менее, им присуще сильное чувство ответственности, и во всех административно-хозяйственных делах на них можно положиться совершенно спокойно. Они отличные организаторы, способны умело и эффективно позаботиться обо всех мелочах. Они очень преданно относятся ко всем своим взаимоотношениям.
Люди сенсорного типа не испытывают больших сложностей в общении с Богом. Они беседуют с Богом так, как беседовали бы с другом, лишь с одной важной разницей: их молитвы носят спонтанный характер. Любой адекватный внешний стимул подвигает их к «неформальной» молитве. Летнего рассвета или красивого вида с реки достаточно, чтобы с их уст полилась безудержная, радостная хвала Господу. Они всегда чувствуют, что Бог рядом, хотя им бывает нелегко молиться в более формальном, организованном контексте. Тем не менее, нам нужно помнить, что этот поразительный дар непосредственной, спонтанной молитвы и поклонения чрезвычайно важен для наших церквей. В этом отношении с сенсорами не сравнится, пожалуй, никто другой.
Их молитвы отличаются простотой мысли, прямотой и некоторой наивностью. Пожалуй, можно сказать, что люди сенсорного типа обращаются к Богу душой ребёнка. Бывает, что их представления о Боге несколько ограниченны и неполны, потому что им не очень нравится глубокое исследование Библии и богословское учение. Поверхностность духовной жизни может быть одной из главных слабостей сенсоров — кроме тех случаев, когда думание является для них второстепенной психической функцией. Они живут сегодняшним днём, не заглядывая в будущее, и их молитвенная жизнь вращается вокруг того, что происходит здесь и сейчас. Они прекрасно ориентируются в реальных ситуациях, и потому им нравится, когда молитвенные нужды описываются как можно детальнее и конкретнее. В одиночку они не могут молиться долго; если это экстраверты, их хватает всего на несколько минут. Для сравнения, люди интуитивного типа могут молиться очень и очень долго, люди чувствующего типа находятся где-то посередине между этими двумя крайностями, а человек мыслительного типа, вооружившись блокнотом и ручкой, также может молиться в течение довольно продолжительного времени.
Поскольку люди сенсорного типа сильно зависят от внешних обстоятельств, они подвержены частым взлётам и падениям. Небольшая проблема или возникшее напряжение могут повергнуть их в депрессивное состояние, столь же мощное и интенсивное, как и эйфория, в которой они, возможно, пребывали всего несколько минут назад. Однако в отличие от людей чувствующего типа они быстро выныривают из глубин депрессии и снова начинают радоваться жизни. Они не любят перемен, им нравится стабильность и постоянство, что иногда приводит к чрезмерной закоснелости, порой даже в крайней степени. Их не слишком интересуют интеллектуальные умозаключения, которые так по душе людям мыслительного типа; не отличаются они и стремлением к мистическим порывам и импульсам, характерным для людей интуитивного типа.
Для них самое трудное в молитве — это сосредоточиться, что вполне понятно: ведь их сознание отличается гиперактивностью. Вспомните, к примеру, Марфу, сестру Марии и Лазаря, которая «заботилась и суетилась о многом». Это мешает им остановиться и обрести ту внутреннюю тишину, которая нужна для молитвы. С другой стороны, для них очень важна церемониальная сторона поклонения, обряды и ритуалы, так как они придают молитве и поклонению торжественность и благоговение. Сенсорам гораздо легче молиться вместе с другими людьми. Пожалуй, в молитве этот тип людей (и особенно сенсоры-экстраверты) больше, чем все остальные, нуждается в стимулирующем присутствии братьев и сестёр. Поэтому, как и людям мыслительного типа, молитва в церкви даётся им куда легче, чем уединённая молитва дома — опять же, особенно если мы имеем дело с экстравертами.
Хорошим примером человека сенсорного типа является апостол Пётр, хотя помимо этого у него была высоко развита и мыслительная психическая функция. Его жизнь и характер свидетельствуют о том, что Бог может совершать Свои замыслы даже посредством наших слабостей. Я уверен, что сам Пётр хотел бы быть более тихим и спокойным интровертом, но День Пятидесятницы, давший Церкви полноту Святого Духа, не изменил базовую структуру его темперамента. С другой стороны, те дары и способности, которыми Бог наделил Петра, были тесно связаны с его характером. Когда Бог призывает нас к тому или иному делу, Он всегда оснащает нас для этого самыми подходящими и необходимыми ресурсами, включая наш темперамент и индивидуальные особенности личности, нравится нам это или нет.
Нам необходимо помнить, что каждый из нас обладает двумя развитыми функциями: ведущей и второстепенной. Поэтому вы узнаете себя в описании сразу нескольких типов. Если вы увидели себя во всех четырёх описаниях, это хороший знак: значит, в развитии своих психологических функций вы движетесь в нужном направлении, стремясь к достижению гармоничного равновесия — а значит, и зрелости.
Итак, мы описали основные параметры классификации Юнга и увидели, как она применяется к молитве. В следующей главе мы поговорим обо всех этих понятиях несколько подробнее и посмотрим, как они соотносятся с ходом и содержанием молитвы. Однако сначала давайте сделаем несколько практических выводов.

Выводы

Их всего вышесказанного нам необходимо взять для себя то, что принесёт нам большее всего пользы в повседневной христианской жизни. Я привёл эти психологические описания не только для того, чтобы снабдить вас современной научной теорией, но и для того, чтобы помочь верующим-христианам понять следующие немаловажные факты:

Мы должны принимать друг друга

Все мы очень разные. Благодаря сочетанию генетических, биографических и ситуативных факторов каждый из нас является маленькой вселенной, отличной от всех остальных. Это отражается и на том, как мы понимаем свою веру и осуществляем её на практике. Иногда различия между нами бывают столь разительными, что мы оказываемся на противоположных полюсах, даже в духовном отношении. Чисто по-человечески мы склонны отвергать те темпераменты и принципы поведения, которые отличаются от наших собственных. По натуре мы довольно нетерпимы и категоричны, нередко осуждаем ближних и, сами того не осознавая, подспудно желаем превратить всех окружающих в собственную «фотокопию».
Поэтому нам следует помнить, что нередко источником многих подобных различий является не сильная или слабая вера, а то, какие мы по натуре. Бог наделил людей интуитивного типа удивительной способностью к мистическому восприятию. Однако интуитивисты не должны осуждать сенсоров, считая их поверхностными и простоватыми исключительно из-за того, что те молятся так коротко и спонтанно. В свою очередь, сенсоры не должны осуждать интуитивистов за то, что те постоянно «витают в облаках». Людям мыслительного типа не следует жаловаться на то, что их «чувствующие» братья обладают чрезмерной эмоциональностью: сплошные чувства и никакого разума. Но и люди чувствующего типа не должны отвергать тех, кто относится к «мыслительной» категории, видя в них лишь холодный разум. Этот перечень взаимных претензий можно было бы продолжать и дальше, ибо, к сожалению, среди верующих они встречаются довольно часто.
Все мы очень разные, и нам нужно уважать друг друга. С точки зрения темперамента, ни один их перечисленных типов духовности не является лучше или хуже какого-то другого. Ни один из них не обладает монополией на молитву! Церковь — это многомерное тело, и между её членами существуют мириады всевозможных различий, одним из которых является темперамент. Единство Церкви не состоит в единообразии её членов. Нам нужно помнить слова Кл. Льюиса, призывавшего нас к терпимости в христианских кругах. Он сравнивает христианство с «залом, из которого открываются двери в несколько комнат… Когда вы войдёте в вашу комнату, будьте милостивы к тем, кто вошёл в другие двери, и к тем, кто ещё ожидает в зале».
В какой-то степени, всё это относится не только к отдельным людям, но и к различным церквям и даже деноминациям. Некоторые церкви явно склонны к «мыслительному» типу, другие, скорее, можно назвать «чувствующими» или «сенсорными». Идеальных церквей, являющих собой гармоничное равновесие всех четырёх функций, наверное, не существует, потому что каждая церковь — это зеркальное отражение своих членов. Поэтому нам следует принимать друг друга, обогащать друг друга, помогать друг другу и упражняться в той психологической функции, которая развита у нас в церкви меньше всего. Образ церкви как тела чрезвычайно важен, так как заставляет нас обратить внимание на те свойства, которые необходимы телу для нормальной жизнедеятельности: единство, равновесие и разнообразие. Вообще-то, если подумать, всё здесь гораздо глубже и удивительнее, потому что именно такое единство, равновесие и разнообразие присущи самой Божественной Троице. Скольких проблем и горестей мы смогли бы избежать, если бы церковь наконец-то усвоила, что разногласия, экстремизм и нетерпимость — это излюбленные орудия сатаны, которыми он пытается сокрушить Тело Христа.

Мы должны принимать самих себя

У каждого темперамента есть свои положительные и отрицательные аспекты. Многим верующим хочется быть совсем другими людьми. Они сравнивают себя с братьями и сёстрами в церкви или в собственной семье и завидуют чужим качествам и способностям. Нам нужно помнить, что Иисус не стал изменять темперамент Своих учеников ни в тот момент, когда призвал их следовать за Собой, ни в День Пятидесятницы. Как я уже говорил, Пётр так и продолжал оставаться непосредственным, импульсивным человеком, примером человека сенсорного типа. Святой Дух не менял основ его темперамента; Он только отшлифовал Петра и обтесал острые углы его личности. После Пятидесятницы Пётр уже не отрубал людям ушей, но всё равно отличался спонтанностью и прямотой. Святой Дух может управлять слабыми местами нашего темперамента таким образом, чтобы они не вводили нас в грех. Однако не стоит ожидать, что в момент покаяния Бог радикально изменит генетическую природу нашей личности.
Как мы уже видели, хороших и плохих темпераментов не существует. C духовной точки зрения, каждый из них обладает своими сильными сторонами. Господь может действовать через нас, какие мы есть, со всеми нашими добродетелями и недостатками, и нередко совершает через нас Свои замыслы не столько в обход наших слабостей, сколько через них. Эту мысль прекрасно выражают слова Господа, обращённые к апостолу Павлу и записанные в 2 Кор. 12:9: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». Так Бог ответил на сильное желание Павла избавиться от «жала» в своей плоти. Если Бог принимает нас такими, какие мы есть, почему мы сами отказываемся себя принять? Нам нужно научиться жить с теми ограничениями, которые темперамент налагает на всю нашу жизнь в вере и, в частности, на нашу молитву — кроме тех случаев, когда речь идёт о грехе. Не следует считать темперамент своим врагом; на самом деле, он наш союзник. Никто не требует, чтобы мы обожали свой темперамент, однако Бог призывает нас приносить Ему славу именно посредством этого темперамента.

Нам нужно стремиться к темпераментальному равновесию

Однако при всём сказанном мы не должны впадать в пассивность или ложную самонадеянность. Нам следует развивать свою рудиментарную психологическую функцию (ту самую, которая развита у нас меньше всего) и упражняться в ней, особенно если она сильно влияет на нашу духовную жизнь. Я уже говорил, что главное здесь — постоянная практика. Это позволит нам постепенно приблизиться к состоянию равновесия между ведущей и другими, менее развитыми функциями, которые до сих пор оставались в тени. Это, в свою очередь, позволит нам значительно улучшить наши взаимоотношения с ближними, с самими собой и с Господом.
Будучи совершенным Человеком, Иисус удерживал все четыре функции в безупречном равновесии. Он был единственным из людей, кому это удавалось. Поэтому нам не стоит мириться с перекосами в своём темпераменте, потому что целью нашей жизни является всё большее и большее уподобление Христу. Давайте откроем себя воздействию Святого Духа и позволим Великому Горшечнику лепить нас по Своему усмотрению, не забывая о том, что мы — глиняные сосуды, а не сосуды, сработанные из золота и серебра.
В заключение можно сделать вывод, который должен вселить в нас благую надежду и уверенность: наш темперамент — это печать, которая определяет и закрепляет абсолютную уникальность наших взаимоотношений с Богом. Скопировать наш темпераментальный «код» просто невозможно. Как не бывает двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев, так не бывает и двух верующих с одинаковым духовным опытом. Эта индивидуальная и уникальная печать нашей веры, глубоко укоренённая в нашем темпераменте, составляет одно из самых драгоценных сокровищ в жизни каждого верующего.

Если я не хочу того же, чего хочешь ты, пожалуйста, постарайся не говорить мне, что мои желания неверны и ошибочны.

Если я верю не так, как ты, то, по крайней мере, приостановись и подумай перед тем, как исправить мою точку зрения.

Если мои чувства слабее или сильнее, чем твои в похожих обстоятельствах, пожалуйста, не говори мне, что мои чувства должны быть сильнее или слабее, чем они есть.

Если, с твоей точки зрения, я действую или отказываюсь действовать так, как ты считаешь нужным и правильным, оставь меня в покое.

Я не прошу тебя понять меня — по крайней мере, пока.

Ты поймёшь меня только тогда, когда перестанешь пытаться уподобить меня себе.